Ветер снова потряс палатку, и я затряслась вместе с ней.

Температура продолжала падать: это чувствовалось сквозь пуховый спальник и куртку. В спальник я залезла полностью одетая и в ботинках, но теплее не стало. Ничего себе мороз! И куда еще холоднее? Должен же быть какой-то предел!

– К-к-к-котор-р-рый ч-ч-час? – едва выговорила я сквозь клацающие зубы.

– Два часа ночи, – ответил Эдвард.

Он сидел как можно дальше – насколько позволяла теснота палатки, – и боялся даже дышать на меня, чтобы не заморозить еще больше. В темноте я не могла разглядеть его лицо, но в голосе звучали беспокойство, нерешительность и досада.

– Может…

– Н-н-нет, в-в-се н-н-нормально. Я н-н-не х-х-хочу идти н-н-на ул-л-лицу.

Эдвард уже не раз пытался уговорить меня удрать отсюда, но я панически боялась выйти из палатки: если здесь, в защищенном от ветра месте так холодно, то каково будет бежать по лесу в такую погоду?

А кроме того, это сведет насмарку все наши усилия. Будет ли у нас время, чтобы подготовить все заново, когда буря закончится? И закончится ли она? Сниматься с насиженного места сейчас не имеет смысла. Одну ночь как-нибудь переживу.

Меня беспокоило, что проложенный мной след занесет, но Эдвард заверил, мимо такого следа не пройдешь.

– Что я могу сделать для тебя? – почти умолял Эдвард.

Я только головой покачала.

Где-то в снегу взвизгнул Джейкоб.

– Уб-б-бирайся! – опять приказала ему я.

– Он о тебе беспокоится, – перевел Эдвард. – С ним-то все в порядке: ему такое нипочем.

– В-в-в-в-в…

Я хотела сказать, чтобы Джейкоб все равно уходил, но у меня слишком сильно стучали зубы: и так чуть язык не откусила, пока пыталась что-то выговорить. Судя по всему, Джейкобу снег и в самом деле нипочем: из всей стаи у него самая длинная, густая и лохматая шерсть. Интересно, с чего бы это?

Джейкоб тоненько взвизгнул – это прозвучало как жалоба.

– От меня-то ты чего хочешь? – прорычал Эдвард, слишком расстроенный, чтобы соблюдать приличия. – Чтобы я в такую бурю унес ее обратно? Толку от тебя все равно не видать. Пошел бы обогреватель притащил, что ли.

– В-в-се н-н-нормально, – запротестовала я.

Эдвард застонал, а снаружи послышалось приглушенное ворчание – обмануть мне никого не удалось. Ветер тряс палатку, и я тряслась вместе с ней.

Сквозь рев ветра вдруг послышался вой. Я заткнула уши. Эдвард ощетинился.

– Вовсе незачем было это делать, – пробормотал он и громко добавил: – В жизни не слышал ничего глупее!

– Ты сам-то ничего умнее не придумал, – ответил Джейкоб человеческим голосом, заставив меня вздрогнуть. – «Обогреватель принеси». Что я тебе, сенбернар? – проворчал он.

Послышался звук расстегиваемой молнии: Джейкоб открыл вход в палатку ровно настолько, чтобы кое-как протиснуться вовнутрь. Следом за ним хлынул ледяной воздух, и несколько снежинок упали на пол. Я задрожала так, словно меня лихорадка била.

– Мне это не нравится, – прошипел Эдвард, пока Джейкоб застегивал молнию. – Отдай Белле куртку и выметайся.

Мои глаза достаточно привыкли к темноте, и я различила Джейкоба, державшего в руке парку, которую он днем повесил на дерево рядом с палаткой.

Я хотела спросить, о чем они спорят, но сумела выговорить лишь «В-в-в-в»: зубы ужасно стучали.

– Куртка пригодится завтра. Сейчас Белла слишком замерзла, чтобы согреть ее самостоятельно: парка вся заледенела. – Он бросил ее возле входа. – Ты же сам сказал, что Белле нужен обогреватель – ну так вот он я.

Джейкоб развел руки насколько позволяла ширина палатки. Как обычно, на время превращения в волка он обошелся минимумом одежды: только спортивные штаны – ни рубашки, ни ботинок.

– Д-д-джейк, т-т-ты з-з-замерзнешь! – выдавила я.

– Вот еще! – жизнерадостно возразил он. – Я теперь всегда горячий – сорок два и семь! Со мной ты враз вспотеешь.

Эдвард зарычал, но Джейкоб и ухом не повел. Подполз ко мне и принялся расстегивать мой спальник.

Тяжелая рука Эдварда внезапно опустилась на его плечо – белоснежный мрамор на темной коже. Джейкоб стиснул зубы, его ноздри раздулись, и он отшатнулся от холодного прикосновения, непроизвольно напрягая бицепсы.

– Убери клешни, – прорычал он сквозь зубы.

– Убери от нее свои лапы, – мрачно ответил Эдвард.

– Н-н-не с-с-сорьтесь! – взмолилась я.

Меня снова бросило в дрожь. Зубы так стучали, что того и гляди вылетят.

– Белла наверняка скажет тебе спасибо, когда у нее пальцы на ногах почернеют и отвалятся, – огрызнулся Джейкоб.

Эдвард заколебался. Потом убрал руку и скользнул обратно в уголок палатки.

– Только без глупостей, – пригрозил он.

Джейкоб насмешливо хмыкнул.

– Белла, подвинься-ка. – Он расстегнул спальник.

Я в ярости уставилась на Джейкоба. Неудивительно, что Эдвард так разозлился!

– Н-н-н… – попыталась возразить я.

– Ну что ты как маленькая! – возмутился он. – Ноги отморозить хочешь?

Джейкоб втиснулся в спальник и застегнул молнию.

И тут мне расхотелось возмущаться: он оказался таким горячим! Джейкоб обхватил меня руками и крепко прижал к обнаженной груди. Его тепло неудержимо притягивало. Я не удержалась и прижала к нему ледяные ладони. Джейкоб вздрогнул.

– Ох, ты прямо в ледышку превратилась! – пожаловался он.

– Из-з-звини, – заикаясь, выдавила я.

– Да ты расслабься, – посоветовал он, когда меня снова забила дрожь. – Сейчас согреешься. Хотя ты согрелась бы еще быстрее, если бы сняла одежду.

Эдвард зарычал.

– А что такого? – защищался Джейкоб. – Против фактов не попрешь. Это всего лишь правило из руководства по выживанию в экстремальных ситуациях.

– Дж-ж-жейк, хв-в-ватит! – разозлилась я, хотя мое тело ни за что не свете не желало отстраняться от Джейкоба. – К-к-кому н-н-нужны все д-д-десять п-пальцев н-на н-ногах?

– Не переживай ты так за этого кровососа, – самодовольно заявил Джейкоб. – Он всего лишь ревнует.

– Конечно, ревную, дворняжка. – Голос Эдварда снова стал бархатным и сдержанным – музыка в темноте. – Ты представить себе не можешь, как бы мне хотелось сделать для нее то, что делаешь ты.

– У каждого свои недостатки. – Джейкоб не стал злиться на оскорбление. Но потом вдруг безрадостно добавил: – По крайней мере, ты знаешь, что она хочет, чтобы на моем месте был ты.

– Верно, – согласился Эдвард.

Пока эти двое переругивались, дрожь начала потихоньку утихать.

– Ну вот, – с удовольствием заметил Джейкоб. – Лучше стало?

Я наконец-то могла говорить членораздельно:

– Да.

– У тебя губы до сих пор синие, – заметил он. – Хочешь, согрею? Тебе стоит только попросить.

Эдвард тяжело вздохнул.

– Не хулигань, – пробормотала я, прижимаясь лицом к его плечу.

Джейкоб опять вздрогнул от прикосновения моей холодной кожи, и я ухмыльнулась, чувствуя себя отомщенной.

В спальнике уже стало тепло и уютно. Казалось, что жар идет со всех сторон – наверное, потому, что Джейкоб такой огромный. Я скинула ботинки и прижала стопы к его ногам. Джейкоб слегка вздрогнул, а потом наклонил голову, чтобы прижаться горячей щекой к моему озябшему уху.

От кожи Джейкоба шел терпкий, древесный запах – он был вполне уместен здесь, посреди леса. Приятный такой аромат. Похоже, Каллены и квилеты просто предвзято относятся друг к другу: лично я ни на чей запах не жаловалась.

Буря ревела, как дикий зверь, пытаясь разнести палатку, но теперь меня это не беспокоило: Джейкоб был в тепле, да и я тоже. Кроме того, беспокоиться уже никаких сил не было: слишком долго я не могла заснуть, и все мышцы ныли. Я оттаивала по частям, тело расслаблялось и наконец совсем обмякло.

– Джейк? – сонно пробормотала я. – Можно у тебя кое-что спросить? Я вовсе не прикалываюсь, мне действительно интересно. – То же самое сказал мне Джейк тогда на кухне… сколько уже времени прошло?

– Спрашивай. – Он усмехнулся воспоминаниям.

– Почему ты такой лохматый? Твоим друзьям до тебя далеко. Можешь не отвечать, если я что-то не то брякнула. – Кто его знает, какие в обществе оборотней правила приличия?

– Потому что у меня волосы длиннее, – ответил Джейк.

По крайней мере, вопрос его не обидел – скорее позабавил.

Джейкоб потряс головой, чтобы его длинные, до подбородка, волосы пощекотали меня по щеке.

– Теперь понятно. – Ответ меня удивил, хотя с другой стороны, все логично. Так вот почему все остальные коротко подстриглись, когда вошли в стаю. – А почему ты не стал подстригаться? Предпочитаешь ходить лохматым?

На этот раз Джейкоб не сразу ответил, а Эдвард тихонько засмеялся.

– Извини. – Я зевнула. – Можешь не говорить, если не хочешь.

Джейкоб раздраженно хмыкнул.

– Он все равно тебе расскажет, так что лучше уж я сам… Волосы я отрастил потому… потому что мне показалось, что тебе так больше нравится.

– Ой! – Мне стало неловко. – Ну, в общем, мне и так, и так нравится. Тебе вовсе необязательно… мириться с неудобствами.

Он пожал плечами.

– Сегодня это оказалось очень даже удобно, так что не переживай.

Сказать мне больше было нечего. Молчание затянулось, и мои веки сами по себе закрылись, а дыхание замедлилось.

– Вот и правильно, моя хорошая, поспи немного, – прошептал Джейкоб.

Я удовлетворенно вздохнула, уже задремав.

– Сет пришел, – сообщил Эдвард Джейкобу, и я вдруг поняла, зачем Джейкоб выл.

– Прекрасно. Теперь ты можешь заниматься делом, пока я позабочусь о твоей подружке.

Эдвард промолчал, и я сонно пробормотала:

– Да хватит вам!

Наступила тишина – по крайней мере, в палатке. Снаружи бесновался ветер, завывая в деревьях. Палатка дрожала, мешая спать: каждый раз, когда я уже почти засыпала, стойки вдруг начинали трястись, не давая провалиться в забытье. А бедный волк – бедный мальчик! – сидит там в снегу.

В ожидании сна мысли бесцельно бродили в голове. Тепло и уют спальника напомнили мне первые дни знакомства с Джейкобом, – дни, когда он заменил мне солнце, согрел меня теплом и вернул к жизни. Давно я не думала об этом, и вот Джейк снова рядом и греет меня.

– Ради бога! – зашипел Эдвард. – Не мог бы ты перестать!

– Что перестать? – удивленно прошептал Джейкоб.

– Не мог бы ты хотя бы попытаться контролировать свои мысли? – в тихом шепоте Эдварда звучала ярость.

– А кто заставляет тебя слушать? – смущенно огрызнулся Джейкоб. – Нечего залезать в мою голову.

– Хотел бы я из нее вылезти! Ты даже не представляешь, как громко звучат твои фантазии – ты прямо орешь во все горло.

– Постараюсь потише, – насмешливо пообещал Джейкоб.

На мгновение они замолчали.

– Да, – едва слышно ответил Эдвард на безмолвный вопрос. – К этому я тоже ревную.

– Я так и думал, – самодовольно прошептал Джейкоб. – Это несколько уравнивает шансы.

– Мечтать не вредно! – хмыкнул Эдвард.

– А ведь она все еще может передумать, – не отступал Джейкоб. – Учитывая все, что я могу с ней сделать – и чего не можешь ты. По крайней мере, не подвергая ее опасности.

– Джейкоб, поспал бы ты лучше, – пробормотал Эдвард. – Ты начинаешь действовать мне на нервы.

– Пожалуй, я и впрямь вздремну. Уж очень уютно.

Эдвард промолчал.

Я слишком глубоко провалилась в забытье, чтобы попросить их перестать говорить обо мне так, словно меня тут нет. Находясь между сном и явью, я не была уверена, что этот разговор происходит на самом деле.

– Возможно, – сказал Эдвард, отвечая на немой вопрос.

– И скажешь правду?

– Не веришь – сам у нее спроси. – Судя по тону ответа, я упустила какую-то шутку.

– Раз уж ты можешь читать мои мысли, дай мне сегодня заглянуть в твою голову – это будет вполне справедливо, – сказал Джейкоб.

– В твоей голове полно вопросов. На какой именно ты хочешь получить ответ?

– Ревность… ведь тебя наверняка мучает ревность? Ты не можешь быть настолько уверен в себе, насколько хочешь это показать. Разве что ты совсем уж бревно бесчувственное.

– Конечно, мучает, – ответил Эдвард без прежней шутливости. – В данный момент так сильно, что я с трудом контролирую свой голос. И становится еще хуже, когда Белла с тобой и я не могу ее видеть.

– Ты все время об этом думаешь? – прошептал Джейкоб. – Когда ее нет рядом, тебе трудно сосредоточиться?

– И да, и нет, – ответил Эдвард: он явно собирался честно отвечать на вопросы. – Моя голова работает по-другому, чем у тебя: я могу думать одновременно о многом. И конечно же, это означает, что ты не выходишь у меня из головы и я всегда спрашиваю себя, не о тебе ли она думает, когда молчит.

На минуту они оба затихли.

– Да, мне кажется, она часто о тебе думает, – пробормотал Эдвард, отвечая на мысленный вопрос Джейкоба. – Чаще, чем мне хотелось бы. Переживает, что ты чувствуешь себя несчастным. Да ты и сам это знаешь. И этим пользуешься.

– Что есть, тем и пользуюсь, – буркнул Джейкоб. – У меня ведь нет твоих преимуществ – например, она знает, что любит тебя.

– Да уж, это совсем не лишнее, – согласился Эдвард.

– Но и меня она тоже любит, – не сдавался Джейкоб.

Эдвард промолчал.

– Только она сама об этом не знает, – вздохнул Джейкоб.

– Ничего не могу сказать по этому поводу.

– А тебя это не напрягает? Разве ты не хотел бы знать, что она думает?

– Да… и нет. Ей так больше нравится, и хотя временами это сводит меня с ума, по мне пусть лучше она будет довольна.

Ветер рванул палатку, и она заходила ходуном, словно при землетрясении. Джейкоб сжал меня крепче.

– Спасибо, – прошептал Эдвард. – Как ни странно, но, пожалуй, я рад, что ты здесь, Джейкоб.

– Ты хочешь сказать «как бы мне ни хотелось тебя убить, я рад, что ей тепло»?

– Неуютное у нас перемирие, верно?

– Я так и знал, что ты ревнуешь не меньше меня, – вдруг самодовольно прошептал Джейкоб.

– Только в отличие от тебя я не такой дурак, чтобы выставлять свои чувства напоказ. Тебе это не на пользу, знаешь ли.

– Просто у тебя терпения больше.

– Еще бы! У меня было целых сто лет, чтобы научиться терпению. Я сто лет ждал ее.

– Ну и… когда ты решил играть роль терпеливого ангелочка?

– Когда увидел, какую боль причиняет ей необходимость выбора. Обычно мне не так уж трудно держать себя в руках. Большей частью я могу довольно легко заглушить… не совсем приличные цивилизованному человеку чувства по отношению к тебе. Иногда мне кажется, что она видит меня насквозь, но я неуверен.

– А по-моему, ты просто боялся, что если действительно поставишь ее перед выбором, то она может выбрать вовсе не тебя.

Эдвард помедлил с ответом.

– Отчасти ты прав, – наконец признался он. – Но только отчасти. Время от времени все мы подвержены сомнениям. Однако в основном я боялся, что с ней что-нибудь стрясется, когда она попробует ускользнуть к тебе тайком. Когда я признал, что с тобой Белла более-менее в безопасности – настолько, насколько она вообще может быть в безопасности, – тогда решил, что лучше всего не доводить ее до крайностей.

Джейкоб вздохнул.

– Я бы ей все это рассказал, но ведь она мне не поверит.

– Знаю. – Похоже, Эдвард улыбался.

– Не воображай, что знаешь все на свете, – пробормотал Джейкоб.

– Будущего я не знаю, – ответил Эдвард, и его голос вдруг прозвучал неуверенно.

Они надолго замолчали.

– А что ты будешь делать, если она передумает? – спросил Джейкоб.

– Этого я тоже не знаю.

– Попытаешься меня убить? – насмешливо хмыкнул Джейкоб, словно сомневаясь в способности Эдварда пойти на такое.

– Нет.

– Почему? – Джейкоб все еще насмехался.

– Неужели ты думаешь, что я смог бы причинить ей такую боль?

На секунду Джейкоб смешался, а потом вздохнул.

– Да уж, ты прав. Так и есть. Но иногда…

– Иногда эта идея кажется весьма соблазнительной.

Джейкоб уткнулся лицом в спальник, чтобы заглушить смех.

– Вот именно! – согласился он.

Какой странный сон! Может быть, это непрекращающийся ветер вызывает в моем воображении странные шепоты. Хотя ветер скорее воет, чем шепчет…

– А каково это? Потерять ее? – нарушил молчание Джейкоб, и в его внезапно охрипшем голосе не осталось и тени насмешки. – Когда ты думал, что навсегда потерял ее? Как ты… с этим справился?

– Мне очень трудно говорить об этом.

Джейкоб молча ждал.

– Такое случилось дважды. – Эдвард выговаривал каждое слово чуть медленнее обычного. – В первый раз, когда я думал, что могу уйти от нее… это еще можно было пережить. Ведь я думал, что она меня забудет, будто никогда и не встречала. Больше шести месяцев мне удавалось сдерживать свое слово не вмешиваться в ее жизнь. С трудом, но удавалось, хотя я и знал, что долго мне не продержаться: все равно бы вернулся… просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке. По крайней мере, так бы я самого себя уговаривал. И если бы оказалось, что она более или менее счастлива… хочется верить, что я бы нашел в себе силы снова уйти. Но она вовсе не была счастлива. И я остался. Именно так она убедила меня остаться с ней завтра. Ты уже спрашивал, как я мог на такое пойти… и Белла совершенно напрасно чувствует себя виноватой за это. Белла напомнила мне, что с ней произошло после моего ухода, – что она до сих пор чувствует, когда меня нет рядом. Ей ужасно неловко говорить об этом, но она права. Я никогда не смогу искупить свою вину за то, что ушел тогда, но все равно буду очень стараться.

Джейкоб молчал – уж не знаю, прислушиваясь к буре или осмысливая услышанное.

– А в другой раз – когда ты подумал, что она умерла? – хрипло прошептал Джейкоб.

– Да, – ответил Эдвард на какой-то невысказанный вопрос. – Скорее всего, тебе именно так и покажется. Так ты нас воспринимаешь, и возможно, для тебя она больше не будет Беллой. Хотя по-прежнему останется собой.

– Я не об этом спросил.

– Я не могу сказать тебе, каково это. Словами не объяснишь! – резко ответил Эдвард.

Джейкоб сжал меня в объятиях.

– Но ведь ты же ушел, потому что не хотел сделать из нее кровопийцу. Ты сам хотел, чтобы она осталась человеком!

– Джейкоб, с того мгновения, когда я понял, что люблю ее, я знал, что возможны всего четыре варианта, – словно нехотя заговорил Эдвард. – Первый вариант, наилучший для Беллы, – если бы она не была так сильно ко мне привязана, – забыть меня и найти другого. Я бы смирился с этим, хотя мои чувства к ней не изменились бы. Ты думаешь, что я… живой камень – твердый и холодный. Это верно. Мы такие, какие есть, и очень редко меняемся. Однако если перемена все же случается, то остается навсегда – именно это произошло, когда я встретил Беллу. Изменить ничего невозможно… Второй вариант, который я сначала выбрал, – прожить с ней ее человеческую жизнь. Не самый лучший выбор для нее – потратить жизнь на кого-то, кто даже не человек, – но мне это было бы легче всего принять: знал бы заранее, что когда она умрет, я тоже найду способ умереть. Шестьдесят лет, семьдесят лет – мне такой срок показался бы очень, очень коротким… Однако потом оказалось, что для Беллы слишком опасно жить на границе моего мира: ей на голову сваливалась каждая неприятность, которая только могла свалиться. А если не сваливалась, так нависала над головой… ожидая своего часа. Я ужасно испугался, что нам и шестидесяти лет не протянуть, если Белла будет рядом со мной, оставаясь при этом человеком. Тогда я выбрал вариант номер три – который оказался самой большой ошибкой в моей достаточно долгой, как тебе известно, жизни. Я решил уйти из ее мира, надеясь вынудить Беллу принять вариант первый. Ничего не вышло, и мы оба чуть не погибли. Так что еще мне остается? Только вариант номер четыре. Именно этого она сама хочет – по крайней мере, так ей кажется. Я пытался притормозить Беллу, дать ей время передумать, но она… ужасно упрямая – тебе ли не знать! Мне очень повезет, если удастся отложить это еще на несколько месяцев. Белла панически боится постареть, а ее день рождения в сентябре…

– Лично я предпочитаю вариант первый, – пробормотал Джейкоб.

Эдвард промолчал.

– Ты знаешь, как противно мне это признавать, но я вижу, что ты ее действительно любишь… по-своему, – прошептал Джейкоб. – С этим спорить не приходится. В таком случае, не рано ли отказываться от первого варианта? По-моему, есть неплохой шанс, что с ней все будет в порядке – со временем. Если бы тогда, в марте, она не спрыгнула со скалы… если бы ты подождал еще шесть месяцев… тогда вполне могло оказаться, что она более-менее счастлива. Я ведь разработал целый план действий.

– Возможно, так все и было бы, – хмыкнул Эдвард. – План был хорошо продуман.

– Да уж, – вздохнул Джейкоб. – Но… – он вдруг заторопился, глотая слова: – дай мне год, кро… Эдвард. Я уверен, что смогу сделать ее счастливой. Мне ли не знать, какая Белла упрямая, но она бы залечила свои раны – ведь ей почти удалось прийти в себя! И она могла бы остаться человеком, быть рядом с Чарли и Рене, могла бы повзрослеть и завести детей… Могла бы быть собой. Ты любишь ее достаточно сильно, чтобы увидеть все преимущества такого варианта. Белла думает, что ты весь из себя альтруист – но так ли это? Способен ты хотя бы задуматься о том, что я подхожу ей больше?

– Я уже об этом подумал, – тихо ответил Эдвард. – В некоторых отношениях ты правда подходишь ей больше, чем обычный человек. За Беллой нужно присматривать, а ты достаточно силен, чтобы защитить ее от самой себя и от всего, что ей угрожает: ты уже это доказал, и за это я у тебя в долгу на всю жизнь – или до скончания веков – смотря что произойдет раньше… Я даже спросил у Элис, может ли она увидеть Беллу с тобой. Не может, конечно: тебя Элис не видит вообще, а Белла на данный момент точно знает, чего хочет. И я не настолько глуп, чтобы повторить ошибку. Я не стану вынуждать Беллу принять вариант номер один. Пока она хочет быть со мной, я буду рядом.

– А если она захочет быть со мной? – настаивал Джейкоб. – Ладно, признаю, это маловероятно, но все же?

– Тогда я ее отпущу.

– Вот так просто?

– Да – в том смысле, что не покажу ей, как мне тяжело. Но я не спущу с тебя глаз. Ведь ты можешь однажды оставить ее: как Сэм и Эмили, окажешься не властен над собой. А я всегда буду ждать поблизости, надеясь, что это случится.

Джейкоб тихонько фыркнул.

– Ты со мной гораздо откровеннее, чем я мог бы надеяться… Эдвард. Спасибо, что дал мне заглянуть в твою голову.

– Как я уже сказал, я испытываю к тебе странное чувство благодарности за то, что сегодня ты рядом с Беллой. В общем, не за что… А знаешь, Джейкоб, если бы мы не были кровными врагами и если бы ты не пытался украсть у меня самый смысл моей жизни, то, пожалуй, мы могли бы поладить.

– Может быть… если бы ты не был отвратительным вампиром, который собирается высосать жизнь из моей любимой девушки… хотя нет, даже тогда мы бы с тобой не поладили.

Эдвард насмешливо хмыкнул. И вдруг добавил:

– А можно у тебя кое-что спросить?

– Разве тебе требуется спрашивать?

– Я могу услышать только то, о чем ты думаешь. Это просто история, которую Белла почему-то не стала мне рассказывать. Что-то насчет третьей жены…

– Что именно?

Эдвард не ответил, прислушиваясь к безмолвному рассказу Джейкоба, и вдруг тихо зашипел.

– Что такое? – спросил Джейкоб.

– Ну конечно же! – вскипел Эдвард. – И как я не догадался! Лучше бы ваши старейшины держали эту легенду при себе!

– Не нравится, что пиявок изобразили во всей красе? – поддразнил Джейкоб. – Ты ведь знаешь, они такие и есть. Какие были, такими и остались.

– Да наплевать мне на это! Лучше подумай, с каким персонажем Белла могла отождествить себя?

Джейкоб на минуту задумался.

– Ох! Мда… Третья жена. Теперь ясно.

– Она хочет быть на поляне вместе со всеми. Внести свой скромный вклад, как она это называет. – Эдвард вздохнул. – И это было второй причиной, почему я остаюсь завтра с Беллой: когда она чего-то хочет, то становится ужасно изобретательной.

– Между прочим, твой воинственный братец тоже навел ее на эту мысль – не меньше, чем сама легенда.

– Никто не имел в виду ничего плохого, – примирительно прошептал Эдвард.

– А когда заканчивается это небольшое перемирие? – спросил Джейкоб. – На рассвете? Или после схватки?

Оба замолчали и задумались.

– На рассвете, – одновременно прошептали они и засмеялись.

– Спокойной ночи, Джейкоб, – пробормотал Эдвард. – Наслаждайся моментом.

Они снова замолчали, и на несколько минут в палатке воцарилась тишина. Ветер, похоже, решил, что смять нас не удастся, и сдался.

– Я вовсе не имел это в виду в буквальном смысле! – застонал Эдвард.

– Извини, – прошептал Джейкоб. – Мог бы и уйти – оставил бы нас наедине.

– Джейкоб, может, тебе помочь заснуть? – предложил Эдвард.

– Можешь попробовать, – безмятежно ответил Джейкоб. – Интересно, чья возьмет?

– Не зарывайся, волк. Мое терпение отнюдь не безгранично!

– В данный момент я бы предпочел не двигаться, если ты не возражаешь! – тихонько рассмеялся Джейкоб.

Эдвард принялся напевать себе под нос – громче, чем обычно, наверное, чтобы заглушить мысли Джейкоба. Он мурлыкал мою колыбельную, и, несмотря на то, что этот странный, наполненный шепотами, сон начинал меня раздражать, я все глубже погружалась в забытье… в другие, более приятные сны…

« Назад   К оглавлению   Дальше »