Эдвард, конечно, рассердился. И все же, не сказав ни
слова, он взял меня на руки, выпрыгнул из окна и по-кошачьи мягко
приземлился на траву. Кстати, высота оказалась гораздо большей, чем я
думала.
— Ладно, — недовольно процедил Каллен, — залезай!
Посадив меня за спину, Эдвард
бросился бежать. Даже после долгой разлуки это казалось совершенно
обычным и естественным. Наверное, от подобного отвыкнуть невозможно, так
же как от катания на велосипеде.
Дыша спокойно и очень ровно,
Каллен бежал по безмолвному темному лесу, мимо проносились размытые
силуэты деревьев, и лишь ласкающий лицо ветер выдавал истинную скорость
движения. Влажный лесной воздух не жег глаза, как ветер на площади
Вольтерры, а, наоборот, успокаивал. Вместо ослепительного солнцепека —
ночная мгла; подобно толстому одеялу, под которым я играла в детстве,
она защищала и утешала.
Вспомнились первые путешествия на
плечах Эдварда: от страха я даже зажмуривалась. Надо же, какая
глупость! Широко раскрыв глаза, я уперлась подбородком в его плечо и
прижалась щекой к шее. Скорость просто потрясающая, в тысячу раз лучше,
чем на мотоцикле!
Повернув голову, я прильнула губами к холодному мрамору кожи.
— Спасибо, — отозвался Каллен. — Значит, все-таки поняла, что не спишь?
Я засмеялась.
Мой смех прозвучал так легко и беззаботно!
— Не совсем! Скорее, наоборот, не хочу просыпаться, только не сегодня!
— Я верну твое доверие, — обращаясь, скорее, к себе, пробормотал Каллен, — чего бы мне это ни стоило.
— Тебе я доверяю, — заверила я, — а сомневаюсь в себе.
— Будь добра, объясни!
Эдвард побежал чуть медленнее — я
поняла это, потому что стих обдувающий лицо ветерок, и догадалась: дом
близко. Неподалеку во тьме уже слышался плеск реки.
— Ну… — начала я, подбирая нужные
слова. — Сомневаюсь в собственных… силах. В том, что достойна тебя, что
смогу удержать. Во мне нет ничего привлекательного…
Остановившись, Каллен поставил меня на землю, но из объятий не выпустил, а, напротив, крепко прижал к груди.
— Твоя власть надо мной вечна и нерушима, — прошептал он, — можешь не сомневаться.
Как же мне не сомневаться?
— Ты никогда не говоришь… — прошептал он.
— Что?
— Что тревожит тебя больше всего?
— Попробуй угадай! — вздохнула я и, потянувшись, коснулась его носа кончиком указательного пальца.
Каллен кивнул.
— Получается, я хуже Вольтури, — мрачно произнес он. — Что же, наверное, заслужил.
Я закатила глаза:
— Максимум, на что способны Вольтури, — это убить меня.
Напряженный, как струна, Эдвард ждал дальнейших объяснений.
— А ты можешь бросить, исчезнуть, пропасть.
Вольтури, Виктория — они ничто по сравнению с этим.
Даже в темноте было видно, что
бледное лицо исказилось от боли. Надо же, совсем как под терзающим
взглядом Джейн! Господи, зачем я только сказала ему правду!
— Не грусти, — коснувшись его прохладной щеки, прошептала я, — не надо!
Уголки красивого рта будто нехотя поползли вверх, но глаза натужная улыбка не осветила.
— Как же доказать, что я физически не могу тебя оставить? — шепнул он. — Надеюсь, хоть время поможет…
Время… А что, идея хорошая!
— Посмотрим, — милостиво кивнула я.
На лице Эдварда отражалась все та же мука, и я решила развлечь его болтовней о куда менее важных делах.
— Слушай, раз ты решил остаться, может, вернешь подарки? — как можно беззаботнее спроси ла я.
В какой-то мере попытка удалась: он улыбнулся, хотя взгляд по-прежнему был грустным.
— Я их и не забирал. Знал, что
поступаю неправильно: сам ведь обещал тебе покой без всяких напоминаний.
Наверное, глупо и по-детски, но захотелось оставить хоть кусочек себя.
Диск, фотографии и билеты в твоей комнате под половицами.
— Правда?
Эдвард кивнул, слегка ободренный тем, как я радуюсь таким мелочам.
— Мне кажется… — медленно начала я. — Не уверена, но похоже… Похоже, я чувствовала это с самого начала.
— Что чувствовала?
Хотелось только одного: чтобы из
любимых глаз исчезла боль. Когда я заговорила, мои слова прозвучали даже
спокойнее, чем я рассчитывала.
— Какой-то частью души, возможно
подсознанием, я все это время верила: моя судьба тебе небезразлична.
Наверное, поэтому и слышала голоса.
На секунду воцарилась мертвая тишина, а потом Каллен без всякого интереса спросил:
— Что за голоса?
— На самом деле только один,
твой. Долго рассказывать… — Наткнувшись на настороженный взгляд, я тут
же пожалела о том, что завела этот разговор. Вдруг Эдвард, как и все
остальные, решит, что я сумасшедшая? Вдруг они правы?
— Я никуда не спешу, — как-то напряженно проговорил Каллен.
— История довольно жалкая…
Он ждал.
— Помнишь, Элис рассказывала про экстремальный спорт?
— Да, ты ради удовольствия спрыгнула со скалы, — бесцветной скороговоркой проговорил Эдвард.
— М-м, точно… А чуть раньше на мотоциклах…
— На мотоциклах? — переспросил он, и я, хорошо его зная, почувствовала: за внешним спокойствием что-то зреет.
— Кажется, про это я твоей сестре не рассказывала.
— По-моему, нет.
— Мне чудилось: когда совершаю
что-то глупое или опасное… воспоминания о тебе будто оживают, —
призналась я, чувствуя себя настоящей душевнобольной. — Представляла,
как ты злишься, и твой голос звучал словно вблизи… Вообще-то я старалась
о тебе не думать, но те игры боли не причиняли, наоборот, ты будто
пытался защитить меня от страданий. Думаю, голос казался таким…
настоящим, потому что в глубине души я ни секунды не сомневалась: твоя
любовь не угасла.
И снова в моих словах звучала убежденность. Или правота… Что-то, таящееся в закоулках души, подсказывало: я не ошибаюсь.
— Ты… рисковала жизнью… чтобы услышать?… — придушенным голосом начал Эдвард.
— Ш-ш-ш! — перебила я. — Подожди, меня осенило.
Вспомнился вечер в Порт-Анжелесе,
когда впервые случились галлюцинации. Тогда у меня было два объяснения:
внезапное умопомешательство или необъяснимое исполнение желаний.
Третьего варианта я не нашла.
А что, если…
Что, если человек искренне верит в
свою правоту, хотя на самом деле ошибается? Вдруг тупая уверенность не
дает разглядеть правду? Что тогда получится? Правда уйдет на дно или
постарается пробиться наружу?
Вариант третий: Эдвард меня любит
и возникшее между нами чувство не сломает ни разлука, ни время, ни
расстояние. Эдвард Каллен красивый, умный и замечательный, но любовь
изменила его не меньше, чем меня, причем безвозвратно. Я буду всегда
принадлежать ему, а он навечно останется моим.
В этом я пыталась себя убедить?
— Ой…
— Белла!
— Да, да, я поняла…
— Тебя осенило… — нервным, срывающимся голосом напомнил Эдвард.
— Ты меня любишь! — вслух восхитилась я, снова почувствовав силу собственной правоты.
В глазах все еще мелькало беспокойство, но на губах заиграла моя любимая кривоватая улыбка.
— Конечно, люблю.
Раздувшись, словно воздушный шар, сердце вырывалось из груди. Надавив на ребра, оно сжало горло так, что стало трудно говорить.
Я нужна ему не меньше, чем он
мне, и навсегда! Только нежелание губить душу и лишать сомнительных
прелестей человеческой жизни мешало сделать меня бессмертной. По
сравнению со страхом быть отвергнутой это препятствие — сущий пустяк.
Мое лицо между прохладными, как
мрамор, ладонями, Эдвард целует, целует, целует… м-м-м, даже лес перед
глазами закружился. Прильнув к белоснежной щеке, я почувствовала, что
дыхание сбилось не у меня одной.
— Похоже, ты справилась не хуже, чем я.
— С чем справилась?
— С разлукой. По крайней мере,
старалась. Просыпалась, вела себя как ни в чем не бывало, занималась
обычными делами. А я… когда не вел активную слежку, чувствовал себя
совершенно ненужным. Не мог общаться ни с родственниками, ни с
посторонними. Стыдно говорить: больше всего хотелось свернуться в клубок
и покориться страданиям, — робко улыбнулся Каллен. — По-моему, это куда
нелепее, чем слышать голоса. Тем более я ведь тоже их слышу.
Какое счастье, Эдвард все понял и сочувствует. По крайней мере, смотрит не как на прокаженную, а по-другому… С любовью.
— Мне слышался только один голос, — поправила я.
Засмеявшись, парень прижал меня к себе, и мы пошли дальше.
Впереди показалось большое светлое пятно. Дом!
Каллен провел меня в темную
гостиную и включил свет. В комнате ничего не изменилось, все так, как я
запомнила: рояль, белые диваны, массивная лестница. Надо же, ни пылинки,
ни защитных чехлов.
Чтобы позвать родственников, Эдварду даже голос повышать не понадобилось.
— Карлайл! Эсми! Розали! Эмметт! Элис! Джаспер! — как обычно, проговорил он, уверенный, что его услышат.
Оглянувшись, я увидела Карлайла. Словно все время там стоял!
— Добро пожаловать, Белла! — улыбнулся он. — Что-то случилось? Учитывая, который час, вряд ли это обычный визит вежливости.
Я кивнула:
— Хотелось бы поговорить сразу со
всеми. Дело очень важное. — Словно намагниченные, глаза метнулись к
Эдварду: на его лице — неодобрение и обреченность. Я перехватила взгляд
Карлайла: доктор Каллен тоже смотрел на сына.
— Да, конечно, — кивнул он. — Давайте перейдем в соседнюю комнату.
Каллен-старший повел нас через
ярко освещенную гостиную в примыкающую к ней столовую и включил свет.
Как и в предыдущей комнате, стены белые, потолки высокие. В центре, под
массивной люстрой, большой овальный стол, вокруг него восемь стульев.
Карлайл галантно выдвинул для меня стул.
Элегантная столовая — чистой воды бутафория. Ни разу не видела, чтобы Каллены ею пользовались, они ведь не едят дома.
Не успев присесть, я заметила, что мы не одни: за Эдвардом вошла Эсми, а следом — остальные члены семьи.
Карлайл сел справа от меня,
Эдвард — слева, остальные молча занимали свободные места. Элис
ухмыльнулась, давая понять, что разгадала мой замысел и обязательно
поможет. Эмметт с Джаспером выглядели заинтригованными, а Розали робко
улыбалась. Моя ответная улыбка получилась такой же неуверенной: нам
понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть друг к другу.
— Ну, Белла, мы все внимание, — кивнул Карлайл.
Я нервно сглотнула: под их
испытывающими взглядами немного неуютно. Эдвард под столом пожал мою
руку. Я украдкой на него покосилась, но он уже смотрел на других, а
любимое лицо неожиданно стало жестким.
— Итак, — нерешительно начала я, — надеюсь, Элис рассказала вам обо всем, что случилось в Вольтерре?
— Обо всем, — кивнула подруга.
— А по дороге в город? — многозначительно посмотрев на нее, спросила я.
— Тоже.
— Отлично! Значит, все в курсе и поймут, о чем речь.
Каллены терпеливо ждали, когда я приведу в порядок мысли.
— Итак, — во второй раз начала
я, — возникла проблема. Элис пообещала Вольтури сделать меня такой, как
вы. Думаю, они пришлют кого-нибудь с проверкой, и, боюсь, встреча будет
не из приятных. Выходит, отныне это касается вас всех. Простите, что
впутала… — Я по очереди оглядела красивые холодные лица, самое
прекрасное оставив напоследок. Рот Эдварда скривила гримаса боли. — Если
я вам не нужна, вне зависимости от планов Элис, навязываться не буду.
Эсми открыла рот, чтобы возразить, но я предостерегающе подняла палец:
— Пожалуйста, дайте мне закончить! Всем вам известно, чего хочу я; известна и позиция Эдварда.
Единственный способ найти
оптимальный выход — проголосовать. Решите, что я вам не нужна, тогда…
тогда, наверное, я вернусь в Италию одна. Не допущу, чтобы Вольтури
появились здесь. — Наморщив лоб, я лихорадочно обдумывала этот вариант.
Из груди Эдварда вырвался сдавленный рык, но я и бровью не повела.
— С учетом того, что при любом
исходе я не стану создавать проблемы для членов вашей семьи, прошу
проголосовать «за» или «против», то есть «да» или «нет» моему
превращению в вампира.
Криво улыбнувшись на последнем слове, я кивнула Карлайлу, мол, давайте начнем с вас.
— Минутку! — вмешался Эдвард.
Прищурившись, я смерила его свирепым взглядом, а он многозначительно
поднял брови и снова сжал мою руку. — Прежде чем перейдем к голосованию,
я хочу кое-что добавить.
Я тяжело вздохнула.
— Речь пойдет об опасности, о
которой рассказала Белла, — продолжал Каллен. — Не думаю, что нам стоит
слишком волноваться. — Лицо Эдварда несколько оживилось. Положив
свободную руку на сверкающий полированный стол, он подался вперед. —
Видите ли, есть еще одна причина, почему в круглом зале я отказался
пожать руку Аро. Кое о чем Вольтури даже не подозревают, и я не хотел
открывать им глаза. — Он надменно ухмыльнулся.
— И что же это? — с сомнением спросила Элис. Не знаю, у кого на лице было больше скептицизма: у нее или у меня.
— Вольтури слишком самонадеянны,
конечно, не без оснований. Когда хотят кого-то найти, проблем обычно не
возникает. Помнишь Деметрия? — повернувшись ко мне, спросил Эдвард.
Я лишь содрогнулась.
— У него талант разыскивать
людей, за это его и держат. Пока мы там были, я все время пытался
проникнуть в их мысли и собрать как можно больше информации. В
частности, я увидел, как проявляются способности Деметрия. Он ищейка, в
тысячу раз искуснее Джеймса. Можно сказать, его талант в какой-то
степени сродни тому, чем занимаемся мы с Аро. Он улавливает особый…
аромат, что ли, или своеобразный уклад мышления своей жертвы и идет на
этот мощный сигнал, которому никакие расстояния не помеха. Однако после
небольшого эксперимента синьора Вольтури… — Эдвард пожал плечами.
— Ты думаешь, он не сможет меня найти, — подвела итог я.
— Не думаю, а уверен, —
самодовольно уточнил Каллен. — Деметрий полагается только на свое шестое
чувство. С тобой оно не сработает, и Вольтури фактически ослепнут.
— И как это нас спасет?
— Неужели неясно? Элис заранее
предупредит об их появлении, и я тебя спрячу. Вольтури окажутся
бессильны! — бурно радовался Эдвард. — Будут искать иголку в стоге сена!
Они с Эмметтом многозначительно переглянулись, и на губах обоих заиграла кривая ухмылка. Что за ерунду он говорит?!
— Но они найдут тебя! — напомнила я.
— Думаешь, я не смогу о себе позаботиться?
Эмметт рассмеялся и протянул через стол широкую ладонь.
— Отличный план, братец! — восторженно пробасил он, и парни ударили по рукам.
— Ну уж нет! — прошипела Розали.
— Ни за что! — согласилась я.
— Здорово! — одобрительно протянул Джаспер.
— Идиоты! — буркнула Элис.
Выпрямившись в кресле, я набрала в грудь по больше воздуха.
— Ладно, Эдвард дал вам пищу для размышлений, — сурово заметила я. — Давайте проголосуем.
Глаза метнулись к Эдварду — пусть лучше выскажется первым!
— Хотите, чтобы я стала членом вашей семьи?
Любимые глаза будто в кремень превратились.
— Только не таким способом. Ты не потеряешь душу.
Стараясь сохранить внешнюю невозмутимость, я кивнула: нужно продолжать.
— Элис?
— Я за.
— Джаспер?
— Тоже за, — с мрачной серьезностью проговорил он.
Я слегка удивилась: на его голос я совершенно не рассчитывала.
— Розали?
Красавица замешкалась, кусая полную, нежную, как лепесток розы, губу.
— Против.
Я сделала непроницаемое лицо и уже повернулась к остальным, когда девушка воздела к потолку обе руки, будто прося выслушать.
— Позволь объяснить! Дело не в
том, что я не воспринимаю тебя как сестру, просто… Просто такую жизнь я
бы и для себя не выбрала. Жаль, в мое время голосований не проводили…
Медленно кивнув, я повернулась к Эмметту.
— Я за, черт подери! — ухмыльнулся он. — А задать трепку этому Деметрию повод всегда найдется…
С трудом напустив серьезный вид, я взглянула на Эсми.
— Белла, конечно же, да! Для меня ты давно как дочь.
— Спасибо, Эсми! — пробормотала я и повернулась к Карлайлу.
Неожиданно засосало под ложечкой:
вот чье мнение надо было в первую очередь спрашивать! Этот голос —
самый важный, сам по себе большинство означает!
Но доктор Каллен смотрел вовсе не на меня.
— Эдвард! — позвал он.
— Нет! — прорычал парень.
— Это самый разумный выход, — настаивал Карлайл. — Ты решил, что не можешь без нее жить, значит, у меня выбора не остается.
Оттолкнув мою руку, Эдвард с глухим рычанием вылетел из столовой.
— Думаю, ответ тебе уже известен, — вздохнул доктор Каллен.
— Спасибо! — пролепетала я, завороженно глядя вслед любимому. В ответ из соседней комнаты послышался страшный треск.
Я вздрогнула, и слова понеслись бешеным потоком:
— О большем я и мечтать не смела!
Спасибо огромное, спасибо за то, что признали своей! Уверяю, все наши
чувства взаимны… — От переживаний даже голос задрожал.
Буквально через секунду Эсми уже стояла рядом и обнимала меня:
— Белла, милая!
Сжав ее в объятиях, я заметила, как Розали изучает полировку стола, и поняла: мои слова могут быть истолкованы двояко.
— Ну, Элис, — оторвавшись от Эсми, позвала я, — когда мной займешься?
Подруга подняла круглые от страха глаза.
— Нет, нет… Нет! — заревел
Эдвард, врываясь обратно в столовую. Я и рта раскрыть не успела, а он с
перекошенным от гнева лицом склонился надо мной. — Ты что творишь?
Совсем с ума сошла? — Заткнув уши, я сжалась в комок.
— М-м-м, Белла, — неуверенно проговорила Элис, — боюсь, я переоценила свои силы… Нужно подготовиться.
— Ты обещала! — напомнила я, свирепо глядя на нее из-под руки Эдварда.
— Да, но… Серьезно, Белла, я понятия не имею, как сделать, чтобы ты осталась жива…
Так, нужно срочно приободрить подругу!
— Ты сможешь, я тебе доверяю!
Эдвард глухо зарычал, а перепуганная Элис быстро-быстро закачала головой.
— Карлайл? — Я с надеждой взглянула на докто ра Каллена.
Одной рукой Эдвард повернул мое лицо к себе, другую в безмолвном жесте протянул к отцу.
Похоже, пантомима не произвела на Карлайла особого впечатления.
— Да, я могу это устроить, —
ответил на мой вопрос доктор. Жаль только, лица его не разглядеть! — Не
беспокойся, контроль над собой я не потеряю…
— Звучит обнадеживающе! —
промычала я. Надеюсь, разберет: когда тебя держат за челюсть, на внятную
речь рассчитывать не приходится.
— Запасись терпением, — едко посоветовал Эдвард. — Случится это явно не сейчас.
— Не вижу ни единой причины для промедления! — неразборчиво пролепетала я.
— А я вижу, и сразу несколько.
— Да, конечно, — кисло согласилась я, — а теперь отпусти!
Убрав ладонь, парень скрестил руки на груди:
— Часа через два за тобой придет Чарли. Не исключено, что полицию приведет! Эти трое…
Я нахмурилась, и Эдвард осекся.
Вот что самое трудное: Чарли,
Рене, а теперь и Джейкоб. Всем троим сделаю больно, а потом потеряю…
Найти бы какой-нибудь способ, чтобы страдала только я, да только ничего
не выйдет!
При этом, оставаясь смертной, я
делаю им только хуже: одним присутствием подвергаю постоянному риску
Чарли, а еще большему — Джейка, притягивая заклятых врагов на землю,
которую ему суждено охранять. А Рене… Даже не могу поехать к маме из
страха принести за собой шлейф смертельной опасности!
Я магнит для всяческих невзгод.
Со страшной истиной пришлось смириться, я поняла: нужно заботиться о
себе и защищать близких, даже если это порой означает разлуку. Нужно
быть сильной!
— Чтобы не привлекать лишнее
внимание, — Эдвард по-прежнему говорил сквозь зубы, глядя теперь на
Карлайла, — предлагаю отложить этот разговор, по крайней мере, до того
дня, как Белла закончит школу и уедет от Чарли.
— Знаешь, милая, это вполне разумно!
Я представила, что будет с отцом,
если, проснувшись сегодня утром — после всех ужасов прошлой недели:
смерти Гарри, нашего с Элис побега, — он обнаружит мою постель пустой.
Папа такого не заслуживает. К тому же ждать осталось немного, выпускной
совсем близко.
— Хорошо, подумаю, — нехотя согласилась я.
Эдвард тотчас успокоился, недовольно-тревожной гримасы как не бывало.
— Наверное, мне стоит отвезти
тебя домой, — проговорил он вроде бы равнодушно, а на самом деле желая
поскорее оторвать меня от Карлайла и Элис. — Вдруг Чарли пораньше
проснется?
Я посмотрела на доктора Каллена:
— Значит, после выпускного?
— Даю слово!
Тяжело вздохнув, я растянула губы в улыбке и снова повернулась к Эдварду:
— Ладно, поехали.
Опасаясь, что Карлайл пообещает
что-то еще, парень поволок меня из столовой. Из дома мы вышли через
дверь черного хода: Эдварду не хотелось показывать, что сломал в
гостиной.
В Форкс мы ехали молча, хотя душа
у меня так и пела. Леденящий страх я тоже чувствовала, однако о плохом
старалась не думать. Переживать из-за будущих страданий, хоть духовных,
хоть физических, совершенно бесполезно. Вот я и решила не переживать,
ну, без крайней необходимости.
Когда добрались до дома, Эдвард,
не теряя ни секунды, буквально взлетел по стене в открытое окно моей
спальни, осторожно разомкнул объятия и положил меня на кровать.
Догадаться, о чем он думает, не
составляло ни малейшего труда, только выражение лица удивило: вместо
яростного оно почему-то было сосредоточенным. С растущим недоверием я
наблюдала, как Эдвард меряет мою спальню шагами.
— Какие бы козни ты ни строил, предупреждаю: ничего не выйдет! — заявила я.
— Тш-ш, я думаю!
— М-м-м, — простонала я, откинулась на подушки и накрылась с головой одеялом.
Полная тишина, а потом р-раз — и я
увидела лицо Эдварда. Подняв одеяло, он оглядел меня с ног до головы,
прилег рядом и осторожно убрал с моей щеки непослушную прядь.
— Пожалуйста, не прячь лицо! Я и так слишком долго его не видел… Скажи мне кое-что, ладно?
— Что? — с неохотой отозвалась я.
— Если бы ты могла получить абсолютно все, чего бы ты пожелала?
Что-то в его вопросе меня насторожило.
— Тебя!
— Нет, — нетерпеливо покачал головой Каллен, — из того, что еще не имеешь.
Не понимая, к чему он клонит, я
тщательно обдумала ответ и выбрала желание, которое было совершенно
искренним, но, скорее всего, несбыточным.
— Мне бы хотелось… чтобы это сделал не Карлайл… Чтобы ты сам мной занялся.
Полная недобрых опасений, я
ждала, как он отнесется к моим словам. Все, сейчас вспылит, как в
родительском доме!.. К моему удивлению, лицо Эдварда не изменилось; он
не рассердился, лишь задумчиво смотрел на меня.
— А что бы ты за это отдала?
Не веря собственным ушам, я глупо таращилась на него и, не взвесив все как следует, выпалила:
— Что угодно!
Эдвард улыбнулся:
— Например, пять лет?
Мои глаза потемнели: в душе боролись ужас и разочарование.
— Сама сказала: что угодно!
— Да, но за это время ты
придумаешь отговорку. Мне нужно ковать железо, пока горячо! К тому же
смертной быть опасно, по крайней мере для меня! В общем, что угодно,
кроме этого!
— Три года? — нахмурился Каллен.
— Нет!
— И это называется «заветное желание»?
Боже, оно ведь и правда заветное!
Лучше изобразить невозмутимость: не дай бог, Эдвард догадается, как
сильно я мечтаю, чтобы меня изменил именно он. Хоть время для маневров
выиграю!
— Давай шесть месяцев!
— Нет, мало! — закатил глаза Эдвард.
— Тогда максимум год.
— Нужно хотя бы два!
— Ни за что! Девятнадцатилетие
справить согласна, а двадцатилетие — нет! Раз ты навсегда останешься
подростком, почему мне нельзя?
Каллен на секунду задумался.
— Ладно, забудь. Хочешь, чтобы я тебя изменил, — выполни всего одно условие.
— Условие? — От страха голос стал совсем бесцветным. — Какое еще условие?
В темных глазах мелькнула настороженность, и Эдвард медленно проговорил:
— Сначала выйди за меня замуж. Затаив дыхание, я ждала, ждала…
— Ладно, признавайся, в чем тут подвох?
— Белла, ты меня оскорбляешь! — вздохнул парень. — Я делаю тебе предложение, а оно принимается за шутку…
— Эдвард, пожалуйста, давай серьезно!
— Да я сама серьезность! — В золотисто-карем взгляде вовсе не было насмешки.
— Слушай, — ежесекундно рискуя впасть в истерику, проговорила я, — мне только восемнадцать.
— А мне почти сто десять — самое время остепениться!
Я отвернулась к темному окну, пытаясь совладать с паникой, прежде чем она станет слишком очевидна.
— Знаешь, брак вовсе не предел моих мечтаний. Для Рене с Чарли он стал началом конца.
— «Брак — начало конца»… Какое любопытное наблюдение!
— Ты понимаешь, о чем я!
Эдвард тяжело вздохнул:
— Только не говори, что боишься связывать себя обязательствами!
— Ну, не совсем так, — заюлила я. — Скорее, боюсь Рене: у нее довольно жесткая позиция, замужество до тридцати она не одобряет.
— Потому что ей удобнее, если ты примкнешь к коронованным венцом безбрачия, чем к замужним! — мрачно рассмеялся Каллен.
— Это что, очередная шутка?
— Белла, если сравнить по
важности обязательства брачного союза и жертвования душой ради
вампирского бессмертия… — Эдвард покачал головой. — Раз не хватает
смелости выйти за меня…
— Ладно, а если я согласна? Если прямо сейчас попрошу отвезти в Лас-Вегас? Неужели через три дня я превращусь в вампира?
Каллен улыбнулся, блеснув в темноте белоснежными зубами.
— Конечно! — отшутился он. — Пойду за машиной…
— Черт побери! — пробормотала я. — Даю тебе восемнадцать месяцев…
— Ну уж нет, хочу, чтобы ты выполнила мое условие!
— Ладно, тогда сразу после выпускного пойду к Карлайлу…
— Если тебе так больше нравится, — пожал плечами Эдвард с ангельски невинной улыбкой.
— Ты просто невыносим! — простонала я. — Настоящий монстр…
— Поэтому ты не хочешь за меня замуж?
Я снова застонала.
Каллен потянулся ко мне, и почерневшие, бархатные, как ночь, глаза растопили, сожгли, разбили вдребезги мою решимость.
— Белла, пожалуйста! — выдохнул он.
На секунду я даже забыла, что нужно дышать, а придя в себя, покачала головой, чтобы привести в порядок спутавшиеся мысли.
— Может, успей я раздобыть кольца, показался бы убедительнее?
— Нет, никаких колец! — забыв об осторожности закричала я.
— Ну вот, добилась своего!
— Ой…
— Чарли встает, так что мне лучше уйти, — смиренно проговорил Эдвард.
Сердце чуть не остановилось, а он целую минуту изучал выражение моего лица.
— По-твоему, если я спрячусь в шкафу, будет очень по-детски?
— Нет! — отчаянно замотала головой я. — Пожалуйста, останься!
Каллен улыбнулся и исчез.
Дожидаясь появления Чарли, я так и
кипела от негодования. Эдвард прекрасно понимает, что делает, и можно
не сомневаться: его уязвленное самолюбие всего лишь часть хитроумного
плана. Безусловно, в качестве запасного варианта оставался Карлайл,
однако теперь, узнав, что Эдвард не прочь изменить меня сам, я буквально
загорелась этой идеей. Надо же, какой обманщик! « Назад К оглавлению Дальше »
|