Я оторвалась от его горячей груди и почувствовала пронизывающий утренний холодок на щеке. Джейкоб сонно вздохнул и неосознанно прижал меня покрепче. Я заворочалась, пытаясь высвободиться и поднять голову…

Эдвард спокойно смотрел на меня: лицо ничего не выражало, но в глазах была нескрываемая боль.

– Ну как, потеплело на улице? – прошептала я.

– Да. Сегодня тебе вряд ли понадобится обогреватель.

Я попробовала дотянуться до молнии на спальнике, однако не могла высвободить руки. Джейкоб забормотал во сне и сжал меня еще крепче.

– Поможешь? – тихонько спросила я.

Эдвард улыбнулся.

– Хочешь, я ему вообще руки повыдергиваю?

– Нет, спасибо. Просто выпусти меня отсюда, пока я не получила тепловой удар.

Эдвард одним движением расстегнул спальник. Джейкоб вывалился наружу, стукнувшись голой спиной о ледяной пол палатки.

– Эй! – возмутился Джейкоб, моментально открыв глаза, и инстинктивно отшатнулся от холода, перекатившись на меня.

Я ахнула, когда он навалился всем весом – и тут же исчез: влетел в стойку палатки, которая чуть не рухнула от удара.

Со всех сторон послышалось рычание. Эдвард сидел на корточках впереди меня, и его лица я не видела, но прекрасно слышала злобный рык. Джейкоб тоже присел, дрожа всем телом, и рычал сквозь стиснутые зубы. Снаружи рычание Сета эхом отдавалось от скалы.

– Хватит! Прекратите! – завопила я, неуклюже втискиваясь между ними.

Палатка была маленькая, и, разведя руки в стороны, я легко дотянулась до обоих, уперевшись ладонями им в грудь. Эдвард обхватил меня за талию, готовый отбросить в сторону.

– Прекрати сейчас же! – предупредила я его.

От моего прикосновения Джейкоб начал успокаиваться: перестал дрожать, хотя все еще скалил зубы и не сводил злобного взгляда с Эдварда. Сет продолжал рычать – грозный звук на фоне наступившей в палатке тишины.

– Джейкоб, – сказала я, дождавшись, когда он посмотрит на меня, – ты не ушибся?

– Вот еще! – прошипел он.

Я повернулась к Эдварду: он недовольно смотрел на меня.

– Это было не очень-то вежливо. Ты должен извиниться.

– Шутишь, что ли? – удивился Эдвард. – Он тебя чуть не раздавил!

– Потому что ты бросил его на пол! Джейкоб не нарочно, и со мной ничего не сделалось!

Эдвард застонал. Медленно поднял взгляд и уставился на Джейкоба.

– Извиняюсь, собака, – с отвращением сказал он.

– А не за что, – поддразнил Джейкоб.

В палатке все еще было холодно, хотя не так, как вчера. Я обхватила себя руками.

– Держи, – спокойно сказал Эдвард, поднимая парку, и набросил ее мне на плечи поверх куртки.

– Это ведь куртка Джейкоба, – возразила я.

– У Джейкоба есть шуба.

– Если не возражаешь, я лучше снова залезу в спальник. – Джейкоб обошел нас и скользнул обратно в пуховый спальник. – Вставать я пока не собирался: ночка выдалась та еще.

– Сам напросился, – бесстрастно напомнил Эдвард.

Джейкоб уже свернулся калачиком и закрыл глаза.

– Я ведь не говорю, что мне не понравилось – просто не выспался. Думал, Белла так и будет болтать всю ночь.

Я поморщилась: кто его знает, что я могла ляпнуть во сне – подумать страшно!

– Рад за тебя, – пробормотал Эдвард.

Черные глаза Джейкоба распахнулись.

– А ты разве плохо провел ночь? – самодовольно спросил он.

– Я бы не назвал это худшей ночью в моей жизни.

– Но в десятку-то худших она попала? – подколол Джейкоб.

– Возможно.

Джейкоб улыбнулся и закрыл глаза.

– Однако, если бы мне удалось вчера ночью оказаться на твоем месте, – продолжал Эдвард, – это не стало бы лучшей ночью в моей жизни. Приятных тебе сновидений!

Джейкоб открыл глаза и нахмурился. Потом сел.

– По-моему здесь стало тесновато.

– Это ты верно заметил.

Я ткнула Эдварда локтем в ребра – и, кажется, заработала себе синяк.

– Пожалуй, я как-нибудь потом отосплюсь. – Джейкоб скорчил мину. – Все равно мне надо поговорить с Сэмом.

Он перекатился на колени, собираясь вылезти из палатки.

Меня пронзила резкая боль: я внезапно поняла, что могу больше не увидеть Джейка. Он уйдет обратно к Сэму и будет сражаться с бандой кровожадных новорожденных вампиров.

– Джейк, подожди… – Я протянула к нему руку, и мои пальцы скользнули по его плечу.

Джейкоб отшатнулся, прежде чем я успела его ухватить.

– Ну пожалуйста, Джейк! Останься!

– Нет.

Отказ прозвучал холодно и решительно. На моем лице явно отразилась боль, потому что Джейкоб шумно выдохнул и слегка улыбнулся.

– Белла, не волнуйся. Со мной все будет в порядке – как всегда. – Он улыбнулся. – Кроме того, ты же не думаешь, что я позволю Сету занять мое место – повеселиться, да еще и всю славу получить? – фыркнул он.

– Будь осторожен…

Джейкоб исчез, не дослушав.

– Белла, да хватит тебе, – пробормотал он, застегивая молнию снаружи.

Я вслушивалась, но так и не услышала удаляющихся шагов: полная тишина. Ни ветерка. Только далеко в горах поет ранняя пташка. Джейкоб теперь двигается совершенно бесшумно.

Закутавшись в две куртки, я привалилась к плечу Эдварда. Мы молчали.

– Долго еще? – спросила я.

– Элис сказала Сэму, что еще около часа, – тихо ответил Эдвард бесцветным голосом.

– Мы будем вместе, несмотря ни на что.

– Несмотря ни на что, – согласился Эдвард.

– Я тоже за них боюсь, – сказала я.

– Они могут постоять за себя, – успокоил меня Эдвард нарочито беззаботным голосом. – Жаль, что мне не удастся повеселиться!

И этот туда же – повеселиться ему охота!

Эдвард положил руку мне на плечи.

– Не волнуйся. – Он поцеловал меня в лоб.

Как будто в такой ситуации можно сидеть спокойно!

– Не буду.

– Хочешь, я тебя отвлеку? – выдохнул Эдвард и провел холодными пальцами по моей скуле.

Я непроизвольно вздрогнула: все-таки утро выдалось холодным.

– Пожалуй, как-нибудь потом, – ответил сам себе Эдвард и убрал руку.

– Есть и другие способы меня отвлечь.

– Например?

– Ты мог бы рассказать мне про десять твоих лучших ночей, – предложила я. – Любопытно было бы узнать.

Он засмеялся.

– А ты угадай!

Я покачала головой:

– У тебя было слишком много ночей, о которых я ничего не знаю – целые сто лет!

– Могу подсказать: все мои лучшие ночи случились уже после того, как мы с тобой познакомились.

– Правда?

– Конечно правда! Те, что были до того, и рядом не стояли.

Я подумала и наконец призналась:

– Мне приходят в голову только мои лучшие ночи.

– Может быть, это те же самые, что и у меня, – подбодрил Эдвард.

– Ну, тогда первая ночь – когда ты в первый раз у меня остался.

– Да, и для меня тоже. Правда, ты проспала ту часть, которая понравилась мне больше всего.

– Точно, – вспомнила я. – А еще я тогда во сне разговаривала.

– Было дело, – согласился он.

Я вспыхнула, вспомнив, что могла наболтать сегодня ночью в объятиях Джейкоба. Никаких снов я не помнила, а может, и вовсе не видела, и кто его знает, что было у меня на уме.

– Что я наговорила сегодня ночью? – прошептала я, понизив голос.

Вместо ответа Эдвард пожал плечами. Я поморщилась.

– Все так плохо?

– Ничего особо ужасного, – вздохнул он.

– Тогда расскажи!

– В основном повторяла мое имя – как обычно.

– Ну, это не так уж плохо, – осторожно согласилась я.

– А к утру ты стала бормотать какую-то чушь и повторяла «Джейкоб, мой Джейкоб». – Даже в его шепоте слышалась боль. – Твоему Джейкобу это очень понравилось.

Я вытянула шею, пытаясь достать губами до подбородка Эдварда. Его глаз я не видела: он смотрел в потолок.

– Прости, – пробормотала я. – Я их так различаю.

– Кого?

– Доктора Джекилля и мистера Хайда – Джейкоба, который мне нравится, и того, которого терпеть не могу, – объяснила я.

– Тогда понятно. – Кажется, Эдвард слегка оттаял. – А какая у тебя еще любимая ночь?

– Когда мы летели домой из Италии.

Эдвард нахмурился.

– А разве в твой список она не входит? – удивилась я.

– Да в мой-то как раз входит, а вот найти ее в твоем я не ожидал. Разве ты тогда не думала – совершенно ошибочно! – что мои действия были продиктованы только муками совести и я собирался сбежать, едва самолет приземлится?

– Думала, – улыбнулась я. – Но ведь ты все равно был рядом.

Он поцеловал меня в макушку:

– Белла, ты любишь меня больше, чем я того заслуживаю.

Я рассмеялась: скажет тоже!

– А следующей в моем списке будет ночь после Италии, – продолжала я.

– Согласен. Ты была такая забавная.

– Забавная?

– Я и понятия не имел, какие яркие сны тебе снятся. Мне едва удалось убедить тебя, что ты не спишь.

– В этом я до сих пор не уверена, – пробормотала я. – Ты всегда казался больше похожим на сон, чем на явь. А теперь расскажи мне про одну из твоих любимых ночей. Я правильно угадала, какая стоит на первом месте?

– Нет. На первом та, которая была две ночи назад, когда ты наконец согласилась выйти за меня замуж.

Я скривилась.

– Разве тебе она не понравилась?

Я вспомнила, как Эдвард поцеловал меня, какой уступки я от него добилась, и передумала:

– Понравилась… Хотя и не совсем. Не понимаю, почему для тебя это было важно: я и так твоя навеки.

– Лет через сто, когда у тебя будет достаточно жизненного опыта, чтобы оценить мой ответ, я тебе расскажу, – пообещал он.

– Через сто лет я тебе об этом напомню!

– Ты не замерзла? – вдруг спросил он.

– Нет. А что?

Ответить он не успел: тишину разорвал оглушительный вой, полный боли. Отразился от голых скал и эхом заполнил воздух, раздаваясь со всех сторон сразу.

Этот вой – знакомый и незнакомый одновременно – заставил меня вздрогнуть: незнакомый, потому что никогда раньше я не слышала, чтобы так кричали от боли; знакомый, потому что сразу узнала голос. Узнала и поняла, в чем дело, – с пронзительной ясностью, словно сама кричала. Неважно, что сейчас Джейкоб был не в человеческом теле: перевода не требовалось.

Джейкоб был рядом. И слышал каждое слово. И теперь кричал от боли.

Вой перешел в горловое всхлипывание, а потом замолк.

Я не слышала, как Джейкоб бесшумно исчез, но почувствовала его отсутствие, пустоту, которая осталась после него. А я-то думала, что он уже далеко отсюда!

– Потому что твой обогреватель дошел до предела, – негромко ответил Эдвард. – Перемирие закончилось, – добавил он так тихо, что мне это могло и почудиться.

– Джейкоб подслушивал наш разговор, – прошептала я – отнюдь не вопросительным тоном.

– Да.

– И ты это знал.

– Да.

Я уставилась в пустоту невидящими глазами.

– Ведь я же никогда не обещал драться по-честному, – тихо напомнил мне Эдвард. – К тому же, он имеет право это знать.

Я уронила голову на руки.

– Ты на меня злишься? – спросил он.

– Не на тебя, – прошептала я. – Это я настоящее чудовище.

– Не мучай себя, – взмолился Эдвард.

– Да уж, – с горечью согласилась я. – Лучше поберечь силы, чтобы еще немножко помучить Джейкоба. Чтобы совсем его замучить.

– Он знал, что делает.

– Какая разница? – Я сморгнула слезы, которые наверняка послышались в моем голосе. – Думаешь, меня волнует, справедливо ли это и был ли Джейкоб предупрежден заранее? Я причиняю ему боль. Каждый раз, когда я возвращаюсь, я причиняю ему боль! – Мой голос звучал все громче, сбиваясь на истерические нотки. – Я ужасное чудовище!

– Ничего подобного! – Эдвард крепко обнял меня.

– Так и есть! И какой только бес в меня вселился? – Я рванулась из его объятий, и Эдвард отпустил меня. – Я должна пойти за ним.

– Белла, он уже черт знает где, и на улице мороз.

– Плевать! Не могу же я просто сидеть здесь! – Я скинула парку Джейкоба, сунула ноги в ботинки и неуклюже поползла ко входу: ноги не слушались. – Я должна… должна… – Я сама толком не знала, что именно должна сделать, но все равно расстегнула молнию и вылезла из палатки.

Стояло солнечное, студеное утро. Снега оказалось гораздо меньше, чем можно было ожидать после такой бури. Наверное, ветром сдуло – вряд ли бы он успел растаять под низко висевшим на юго-востоке солнцем, лучи которого отражались от снежной белизны и с непривычки больно били по глазам. В воздухе чувствовался пронизывающий холод, хотя ветра не было и температура медленно поднималась вслед за восходящим солнцем.

Сет Клируотер свернулся на сухих еловых иголках под густой елью и положил голову на лапы. Его желтоватый мех почти сливался с опавшей хвоей, и я заметила только яркое отражение снега в черных глазах. Мне показалось, что Сет смотрит на меня укоризненно.

Спотыкаясь, я пошла к лесу, зная, что Эдвард идет следом. Он шел бесшумно, но солнце отражалось от него миллионами радуг, которые плясали впереди меня. Я уже углубилась на несколько шагов в лес, когда Эдвард схватил меня за руку.

– Ты не можешь пойти за ним. Сегодня нельзя. Уже почти время. И в любом случае, если ты потеряешься, никому от этого легче не станет.

Я вывернула руку, безуспешно пытаясь вырвать ее из железной хватки Эдварда.

– Белла, прости, – прошептал он. – Я не должен был этого делать.

– Ты ничего такого не сделал. Это я во всем виновата. Я это сделала. Я натворила ошибок. Я могла бы… Когда он… Мне не следовало… Я… Я… – Я разрыдалась.

– Белла, ну будет уже!

Руки Эдварда обхватили меня, и мои слезы промочили его рубашку.

– Я должна была… сказать ему… надо было сказать… – Что? Что тут скажешь? – Нельзя было, чтобы он… вот так обнаружил.

– Хочешь, я попробую привести его обратно, чтобы ты могла с ним поговорить? У нас еще есть немного времени, – пробормотал Эдвард с приглушенной болью в голосе.

Я кивнула, уткнувшись лицом ему в грудь, не решаясь посмотреть в глаза.

– Никуда не уходи. Я скоро вернусь.

Он разжал объятия и исчез так быстро, что я не успела заметить: подняв взгляд, вдруг обнаружила, что осталась одна.

И опять разрыдалась. Сегодня я только и делаю, что всем причиняю боль. К чему ни прикоснусь, все порчу!

Почему я так сильно на это отреагировала? Ведь знала же, что все именно к этому и идет! Однако Джейкоб никогда раньше не терял самообладания настолько, чтобы его покинула непробиваемая самоуверенность! Никогда раньше не показывал, как ему на самом деле больно. Его вопль все еще звучал в ушах, отдаваясь где-то в груди. Но меня терзала еще одна боль: я переживала, что мучаю Джейкоба, и этим причиняла боль Эдварду – вместо того, чтобы хладнокровно позволить Джейкобу уйти, точно зная, что другого выбора у меня нет.

Какая же я эгоистка! И мучительница. Я терзаю тех, кого люблю.

Совсем как Кэтрин из «Грозового перевала». Только выбор у меня был получше: ни один из двоих не был ни злодеем, ни слабаком. Так я и сидела: вся в слезах и никак не пытаясь исправить положение – совсем как Кэтрин.

Я больше не могу позволить чувствам влиять на мои решения. Теперь уже слишком поздно и ничего изменить нельзя, но я должна хотя бы сейчас сделать то, что следует. А может быть, за меня уже все сделано. Может быть, Эдвард не сумеет привести Джейкоба обратно. И тогда я смирюсь с этим и буду жить дальше. Эдвард больше никогда не увидит, как я проливаю слезы по Джейкобу Блэку – ни единой слезинки! Я вытерла глаза уже замерзшими пальцами.

А если Эдвард все же приведет Джейкоба, то так тому и быть. Я должна буду сказать Джейку, чтобы он уходил и больше не возвращался.

Ну почему это так трудно? Гораздо труднее, чем попрощаться с остальными друзьями – с Анжелой и с Майком? Почему мне от этого больно? Что-то здесь не так. Больно быть не должно. Ведь я же получила то, чего хотела. Того, которого хотела: получить обоих сразу мне не светит, потому что Джейкоб не согласен просто со мной дружить. И пора уже перестать на его дружбу надеяться. Нельзя же быть такой жадной!

Пора избавиться от идиотской мысли, что можно сохранить отношения с Джейкобом: как он может быть моим Джейкобом, если я принадлежу другому?

Я поплелась обратно к поляне. Выйдя из темноты леса, моргнула от яркого света и глянула на Сета: он все еще лежал на подстилке из хвои. Я отвела глаза, избегая его взгляда.

Волосы у меня растрепались и свалялись. Я попробовала расчесать их пальцами, но быстро сдалась. Да и кому какое дело, как я выгляжу?

Возле входа в палатку висела фляжка. Я схватила ее и глотнула ледяной воды, чтобы прополоскать рот. Где-то должна быть еда, но я не так проголодалась, чтобы искать ее.

Я принялась мерить шагами залитую солнцем полянку, чувствуя на себе пристальный взгляд Сета, но упорно избегая смотреть в его сторону. И вместо огромного волка Сет представлялся мне мальчишкой, очень похожим на юного Джейкоба.

Попросить что ли Сета гавкнуть или подать какой-то другой знак, если Джейкоб решил вернуться? Нет, не стоит. Какая разница, вернется Джейкоб или нет? Может, будет проще, если он не вернется. Если бы можно было как-то позвать Эдварда обратно!

Тут Сет взвизгнул и поднялся на ноги.

– Что случилось? – тупо спросила я.

Сет не обратил на меня внимания. Подошел к краю леса, глядя на запад. И заскулил.

– Сет? Это остальные? Там, на поляне? – требовательно спросила я.

Он глянул на меня, коротко тявкнул и снова уставился на запад. Прижал уши и опять заскулил.

Ну какая же я идиотка! Зачем я отослала Эдварда? Как теперь узнать, что происходит? Я-то волчьего языка не понимаю!

По спине побежал холодок ужаса. А если время пришло? Если Джейкоб и Эдвард подошли слишком близко к поляне? Что, если Эдвард решил принять участие в схватке?

Ужас застыл ледяным комом в животе. А если Сет расстроен вовсе не тем, что происходит на поляне и его тявканье означало «нет»? Вдруг Эдвард и Джейкоб подрались друг с другом где-то в лесу? Но ведь они же не станут этого делать!

Внезапное осознание окатило меня леденящей волной: еще как станут! Стоит одному из них что-нибудь ляпнуть… Я вспомнила, как пришлось разнимать их сегодня утром. Похоже, я недооценила готовность выяснить отношения кулаками.

Так мне и надо, если я вдруг потеряю обоих!

Ледяная рука сжала сердце.

Прежде чем я успела упасть в обморок от ужаса, Сет заворчал глубоким утробным рыком, отвернулся и пошел обратно на свое место под елью. Я успокоилась и вспылила одновременно: неужели он не может написать что-то на снегу или как-нибудь по-другому объясниться?

От хождения туда-сюда я вспотела. Сняла куртку и бросила ее в палатку, а потом снова принялась утаптывать тропинку в середине прогалины.

Сет вдруг вскочил и ощетинился. Я оглянулась, но ничего не увидела. Если Сет не прекратит свои выходки, то получит от меня шишкой по лбу!

Он зарычал глухим предупреждающим рычанием и метнулся к западному краю полянки. Пожалуй, бросаться шишками пока не стоит.

– Сет, это мы! – раздался вдалеке голос Джейкоба.

Ну почему мое сердце вдруг бешено заколотилось? Наверняка просто от страха: я боялась того, что мне предстояло сделать. Нельзя радоваться возвращению Джейкоба: от этого будет только хуже.

Первым из леса вышел Эдвард, сохраняя на лице бесстрастное выражение. Солнце отражалось от его кожи точно так же, как от снега. Сет подошел поприветствовать Эдварда и пристально заглянул ему в глаза. Эдвард медленно кивнул и озабоченно нахмурился:

– Да уж, только этого нам и не хватало, – пробормотал он себе под нос, прежде чем заговорить с огромным волком: – Пожалуй, удивляться нечему. Но времени очень мало. Передай, пожалуйста, Сэму, пусть он попросит Элис по возможности уточнить сроки.

Сет наклонил голову, и я чуть сама не зарычала: теперь-то он научился кивать! Разозлившись, я отвернулась – и увидела Джейкоба.

Он стоял спиной ко мне, глядя в ту сторону, откуда они пришли. Я настороженно ждала, когда он обернется.

– Белла, – пробормотал Эдвард, внезапно оказавшись рядом со мной.

Он смотрел на меня, и в его глазах не отражалось ничего, кроме заботы. Великодушию Эдварда поистине нет предела! Теперь я заслуживаю его меньше, чем когда-либо.

– Возникло небольшое осложнение, – сказал он мне нарочито беззаботным голосом. – Мы с Сетом отойдем в сторонку и попытаемся с этим разобраться. Далеко я не пойду, но и подслушивать не стану. Я знаю, что зрители тебе не нужны, независимо от того, что именно ты решишь сделать.

Только на последних словах в его голосе прорезалась боль.

Никогда больше я не сделаю ему больно! Это станет целью моей жизни. Больше никогда ему не придется смотреть на меня такими глазами.

Я слишком расстроилась, чтобы поинтересоваться, что за осложнение вдруг возникло. Мне и так проблем хватает!

– Возвращайся поскорее! – прошептала я.

Он легонько чмокнул меня в губы и исчез в лесу. Сет последовал за ним.

Джейкоб все еще стоял в тени деревьев, и я не могла толком разглядеть выражение его лица.

– Белла, я тороплюсь, – тускло сказал он. – Давай быстрее, ладно?

Я сглотнула: в горле так пересохло, что и слова не вымолвишь.

– Просто скажи все как есть, и дело с концом.

Я втянула в себя воздух и прошептала:

– Извини, я просто свинья. Мне очень стыдно, что я была такой эгоисткой. Лучше бы мы с тобой никогда не встречались и я бы не причинила тебе столько боли. Больше не буду, честное слово. Буду держаться от тебя подальше. Уеду из штата. С глаз твоих долой.

– Тоже мне извинение, – горько сказал Джейкоб.

Говорить я могла только шепотом:

– Скажи мне, как ты хочешь, чтобы я извинилась.

– А если я не хочу, чтобы ты уезжала? Если хочу, чтобы ты осталась – пусть даже ты ужасная эгоистка? Разве у меня нет выбора, раз уж ты пытаешься загладить свою вину?

– Джейк, ничего хорошего из этого не выйдет. Мне не следовало оставаться с тобой, зная, что нам нужны совершенно разные вещи. Лучше не станет. Я по-прежнему буду причинять тебе боль. А я этого не хочу. Ненавижу делать тебе больно! – Я поперхнулась.

Джейкоб вздохнул.

– Перестань. Не надо больше ничего говорить. Я все понимаю.

Я хотела сказать ему, что буду очень скучать, но прикусила язык: из этого тоже ничего хорошего не выйдет.

Минуту Джейкоб стоял, не поднимая глаз, и я боролась с желанием подойти и обнять его. Утешить.

И вдруг он резко вздернул голову.

– Ну что же, не только ты способна на самопожертвование, – заявил он окрепшим голосом. – В эту игру можно сыграть вдвоем.

– Что?

– Я и сам виноват. Зачем было все так усложнять? Мне следовало с достоинством сдаться в самом начале. Ведь я тоже причинял тебе боль.

– Это моя вина.

– Нет уж, Белла, не надо брать все грехи на себя. Да и всю славу тоже. Я знаю, как искупить вину.

– Ты о чем? – Загоревшийся в его глазах сумасшедший огонек испугал меня.

Джейкоб глянул на солнце и улыбнулся мне.

– Внизу вот-вот завяжется серьезная драка. Будет совсем не трудно сбросить меня со счетов.

Его слова медленно доходили до моего сознания, погружаясь одно за другим. Я перестала дышать. Хотя я и собиралась вычеркнуть Джейкоба из своей жизни, до меня только сейчас дошло, что для этого придется вонзить нож в самое сердце.

– Нет, Джейкоб, нет! Только не это! – в ужасе выдохнула я. – Не надо, Джейк! Пожалуйста, не делай этого! – Коленки у меня задрожали.

– Белла, ну какая теперь разница? Всем только легче станет. И тебе даже не придется уезжать отсюда.

– Нет! – еще громче закричала я. – Нет, Джейкоб! Я тебе не позволю!

– И как ты собираешься меня остановить? – поддразнил он и улыбнулся, чтобы сгладить грубость.

– Джейкоб, я тебя умоляю. Останься со мной! – Если бы я могла шевельнуться, то упала бы на колени.

– Остаться с тобой на пятнадцать минут и пропустить хорошую драку? Чтобы ты могла сбежать от меня, как только будешь уверена, что я снова в безопасности? Не смеши меня.

– Я не убегу. Я передумала. Джейк, все как-нибудь утрясется. Всегда можно найти какой-то компромисс. Не уходи!

– Врешь ты все.

– Не вру! Ты же знаешь, что я врать не умею. Посмотри мне в глаза. Я не уеду, если ты останешься со мной.

Джейкоб помрачнел.

– Ага, и я буду свидетелем на твоей свадьбе?

На мгновение я потеряла дар речи.

– Ну пожалуйста! – Вот и все, что я могла ему сказать.

– Я так и думал, – ответил он. Его лицо снова разгладилось, и лишь в глазах горел огонь. – Белла, я люблю тебя, – пробормотал он.

– Я люблю тебя, Джейкоб, – прерывающимся голосом прошептала я.

Он улыбнулся.

– Это я лучше тебя знаю.

И отвернулся, чтобы уйти.

– Все, что угодно, – сдавленным голосом сказала я ему вслед. – Джейкоб, проси все, что хочешь, только не уходи!

Он медленно обернулся.

– По-моему, ты это не всерьез.

– Останься! – умоляла я.

Он покачал головой.

– Нет, я ухожу. – Помедлил, словно принимая решение. – Хотя я могу положиться на судьбу.

– Как это? – поперхнулась я.

– Мне не надо намеренно что-то делать. Я могу просто изо всех сил драться за свою стаю, а там будь что будет. – Он пожал плечами. – Если ты докажешь, что действительно хочешь, чтобы я вернулся обратно, а не просто пытаешься отговорить меня.

– Как? – спросила я.

– Ну, ты могла бы меня попросить.

– Возвращайся, – прошептала я.

Неужели он сомневается, что я говорю это искренне?

Джейкоб покачал головой и улыбнулся.

– Я не это имел в виду.

Мне понадобилась долгая секунда, чтобы понять, чего он хочет, и все это время Джейкоб снисходительно смотрел на меня, словно точно знал, чего ожидать. Как только до меня дошло, я тут же выпалила, не подумав о последствиях:

– Джейкоб, ты меня поцелуешь?

Он удивленно распахнул глаза, а потом подозрительно прищурился.

– Ты шутишь.

– Джейкоб, поцелуй меня. Поцелуй, а потом возвращайся обратно.

Он заколебался в нерешительности. Повернулся на запад, отворачиваясь от меня, но не двигаясь с места. Все еще глядя в сторону, сделал неуверенный шаг ко мне, потом еще один. Обернулся и с сомнением посмотрел на меня.

Я не сводила с него глаз. И понятия не имела, что написано на моем лице.

Джейкоб покачнулся на пятках и вдруг покрыл расстояние между нами всего за три шага.

Я знала, что он воспользуется ситуацией. Я этого ожидала. И стояла совсем неподвижно: глаза закрыты, руки сжаты в кулаки и вытянуты по швам. Джейкоб обхватил ладонями мое лицо и набросился на меня с таким пылом, который граничил с насилием.

Его губы обнаружили мое скрытое сопротивление, и я почувствовала, как он разозлился. Одной рукой ухватил меня за шею, а другой за плечо; потряс и прижал к себе. Взял за запястье и закинул мою руку себе на шею. Я не стала ее убирать, хотя кулак не разжала – как далеко я готова зайти в отчаянной решимости сохранить Джейкобу жизнь? А все это время его дразняще мягкие и теплые губы пытались добиться взаимности.

Убедившись, что я не уберу руку с его шеи, Джейкоб отпустил мое запястье и провел горячей ладонью вниз по моему телу. Найдя кусочек обнаженной кожи на пояснице, притянул меня к себе, вынуждая изогнуться дугой.

Он на мгновение оторвался от моих губ, хотя я знала, что поцелуй еще далеко не закончен. Джейкоб провел губами по моей щеке, потом по шее и забросил мою вторую руку себе на шею.

Обеими руками сжал мою талию и нашел губами ухо.

– Белла, ты способна на большее, – хрипло прошептал он. – Не надо слишком много думать.

Я вздрогнула, почувствовав, как он прикусил зубами мочку уха.

– Уже лучше, – пробормотал он. – Хотя бы один раз позволь себе почувствовать собственные ощущения.

Я замотала головой. Джейкоб взял меня опять за шею, заставив остановиться.

– А ты действительно хочешь, чтобы я вернулся? – ядовито спросил он. – Или хочешь, чтобы я умер?

Меня охватила ярость: это нечестно!

Я вцепилась обеими руками ему в волосы, не обращая внимания на боль в сломанной руке, и попыталась оторваться от Джейкоба. Однако он меня не понял: слишком силен оказался. Мои попытки вырвать волосы с корнем Джейкоб принял за проявление страсти и подумал, что я наконец ответила на его ласки!

Судорожно вздохнув, он впился в меня поцелуем и плотнее прижал ладонь к моей пояснице.

Вспышка злости вдребезги разбила мое хрупкое самообладание, а неожиданно страстный ответ Джейкоба заставил совсем потерять голову. Если бы он всего лишь торжествовал победу, то я бы еще могла сопротивляться, но полная беззащитность его внезапной радости разрушила мою уверенность. Тело перестало подчиняться мозгу, и я ответила на поцелуй Джейкоба. Вопреки всяким предостережениям здравого смысла, мои губы двигались сами по себе, делая то, чего никогда не делали: ведь мне не надо было осторожничать с Джейкобом, а уж он и подавно не думал об осторожности.

Мои пальцы вцепились в его волосы, но теперь я прижимала его к себе.

Джейкоб был повсюду. Ослепительный солнечный свет сквозь закрытые веки выглядел красным и казался жаром. Жар шел со всех сторон: я не видела, не слышала и не чувствовала ничего, кроме Джейкоба.

Крошечный кусочек мозга, который сохранил благоразумие, вопил во все горло: почему я не сопротивляюсь? Хуже того, почему я не чувствую никакого желания сопротивляться? Разве я не хочу заставить Джейкоба перестать? Почему мои руки вцепились в его широкие плечи, наслаждаясь их силой? Почему крепкие объятия недостаточно крепки и хочется прижаться еще сильнее?

Дурацкие вопросы. Ведь я знала ответ: потому что все это время я себе лгала.

Джейкоб прав – и давно говорил мне об этом: он мне гораздо больше, чем друг. Именно поэтому так трудно было с ним распрощаться: ведь я люблю его. Тоже. Люблю его больше, чем следует, и все-таки далеко не достаточно. Влюблена в него, но не настолько, чтобы это что-то изменило – однако вполне довольно для того, чтобы причинить боль нам обоим. Чтобы нанести ему такую рану, какой еще никогда не наносила.

На все остальное мне было наплевать – на все, кроме его боли. Свою собственную я заслужила сполна. Надеюсь, мне будет очень больно и я как следует помучаюсь.

В этот миг мы словно слились в единое целое: его боль всегда была и всегда будет моей болью, а теперь его радость стала моей радостью. Я тоже была счастлива, но каким-то мучительным счастьем, похожим на медленную пытку: почти осязаемое, оно горело на коже как серная кислота.

На одно бесконечное мгновение перед моими заплаканными глазами открылось совершенно другое будущее. Я словно заглянула в мысли Джейкоба и увидела, от чего именно я отказываюсь, что мне не удастся сохранить: Чарли и Рене почему-то вместе с Билли и Сэмом в Ла-Пуш; проходящие годы и как они изменяют меня; громадный волк, которого я люблю и который всегда готов меня защитить. На какую-то долю секунды я увидела черноволосые головки двух детей, убегающих в знакомый лес – когда они исчезли, то и видение растаяло вместе с ними.

И тогда я отчетливо почувствовала, как трещина в моем сердце разошлась до конца и маленький кусочек отделился от целого.

Губы Джейкоба перестали двигаться раньше моих. Я открыла глаза: он смотрел на меня с восхищением и радостью.

– Я должен идти, – прошептал он.

– Нет!

Джейкоб улыбнулся, довольный моим ответом.

– Я не надолго, – пообещал он. – Но сначала…

Он наклонился и снова поцеловал меня. Я не сопротивлялась: теперь-то какой смысл сопротивляться?

На этот раз поцелуй был другим: Джейкоб мягко обхватил мое лицо ладонями, и его теплые губы оказались нежными и неожиданно неуверенными. Мимолетный, но очень сладкий поцелуй.

Джейкоб стиснул меня в объятиях, прижал покрепче и прошептал:

– Вот таким должен был бы стать наш первый поцелуй… Лучше поздно, чем никогда.

Спрятав лицо у него на груди, чтобы он не мог этого увидеть, я дала волю слезам.

« Назад   К оглавлению   Дальше »